Наши специалисты
Наши собаки
Набор в группу
-
Осуществляется набор в группу:
– ст.м. Ленинский пр./пр. Ветеранов.
Обращаем ваше внимание на то, что в нашей школе дрессировки допуск на групповые занятия осуществляется только по достижении определённого уровня подготовки. В наших группах не столько учатся, сколько тренируют уже имеющиеся навыки.
До достижения достаточного для продуктивной работы в группе уровня послушания мы рекомендуем заниматься с инструктором по дрессировке индивидуально.
Подробности по тел. 8 (812) 944 67 65
Харон
английский бультерьер, стандартный, кобель, по паспорту – Хранитель Славы
30.03.2008 - 08.05.2020
Харон появился на свет 30 марта 2008 года, при актировке в возрасте 30-ти дней получил имя Хранитель Славы, сразу с этой процедуры уехал домой к хозяйке и незамедлительно начал проявлять свой бультерьерский характер, усиленный зодиакальным знаком Овна (в котором он, как и во многом другом, идеально совпал с хозяйкой).Почему Харон?
Почему я дала своему бультерьеру столь неоднозначное домашнее имя, – вопрос, достойный, пожалуй, отдельной статьи. Надо сказать, что список предполагаемых кличек был достаточно длинным и разнообразным – и был там и Дон, и Каспер, и много чего ещё.
Мне хотелось, чтобы имя было коротким, нетривиальным, имеющим смысл и несущим характер.
В пользу имени Харон для меня говорил тот факт, что мифологический персонаж, которого в первую очередь представляет себе достаточно образованный человек, когда слышит это имя, по описаниям, был седовласым старцем. И щенок мой как раз был белым. А ещё мне очень хотелось, чтобы он прожил как можно более долгую жизнь.
Многие говорят: «Но ведь Харон – не самый положительный персонаж? Это же лодочник, перевозивший души умерших через реку смерти, в Аид, откуда не было возврата! Так назвать собаку – к тому же бультерьера?..». Мнение это понятно, но на него у меня всегда был ответ. Во-первых, однозначно положительных мифологических персонажей ни Греция, ни Рим, в сущности, так и не породили. Практически каждый хоть в чём-то да был не идеален. И, мне кажется, это нормально – и близко к реальной жизни. А во-вторых, при слове «Харон» я вспоминаю, в первую очередь, миф, в котором этот вроде бы как угрюмый и несговорчивый старец, услышав пение Орфея, настолько был очарован, что, вопреки всем запретам, переправил его, живого, на ту сторону Стикса – к возлюбленной Эвридике. А, в-третьих, он не был злодеем – он был просто проводником. Необходимым для связи – пусть и односторонней – между этим миром и тем. Что же в этом плохого?
Для меня выбор этого имени для собаки являлся ещё и своеобразной формой выражения протеста против стереотипов. Тогда мне только исполнилось 20 лет.
А однажды, когда я раздумывала над всем этим, в моём плей-листе заиграла песня Аллы Борисовны Пугачёвой «Паромщик»… и тогда я подумала: «Это, наверно, знак!». Ведь эта песня вполне могла бы быть песней о том же Хароне – просто о более солнечной, что ли, его стороне.
А ещё, если как-то его сокращать, то получался… Харя! Что не только подходило для описания классического варианта «лица» бультерьера, но и вносило изрядную долю юмора – как без него!
А если уменьшительно-ласкательно – Хароша. Почти «хороший». Вот вам и ещё один философский смысл.
Кроме того, как я выяснила, Харон – это ещё и планета. И не просто планета, а единственный спутник другой планеты – Плутон.
В общем, «за» было очень много, и к этому имени я склонялась, пожалуй, больше всего. А когда я увидела, наконец, «живьём» своего щенка, взяла его на руки и заглянула ему в глаза, я поняла, что это и правда Харон – и точка. И по мере взросления мой Хароша лишь подтверждал правильность сделанного мной выбора.
Детство Харона
Так вот о щенке Хароне. Хвост он держал перманентно сабелькой, резво наскакивал и порыкивал в игре на временно жившего тогда в доме кобеля лайки, а с пописочной тряпочки в коридоре, на которую его высаживали сразу же после еды, упёрто сходил по каким-то другим делам. Я его на тряпочку – он с неё, я опять на тряпочку – он с неё, я снова на тряпочку – он уходит… и так до победного конца. Нужно ли говорить, что это была всё же моя победа? Как только я переупрямила этого боевитого и деловитого месячного щенка, он пропитался ко мне искренним уважением, которое только росло в дальнейшем.Наверно, во многом благодаря тому, что я проявила упорство в первой же «конфликтной» ситуации, Харон навсегда усвоил, что спорить со мной бессмысленно и… невыгодно! Готовности преодолеть любое сопротивление мне было не занимать, а, получив желаемое, я никогда не скупилась на поощрение и похвалу. Чем же не самый выгодный союзник? В общении же с прочими представителями человеческого рода пузатый Харон продолжал гнуть свою линию повсеместно, и вскоре для всех стало очевидно: это моя и только моя собака, до мозга костей и глубины души.
– Он на тебя и смотрит по-другому, – приходилось мне слышать.
– И как же?
– Ну, так… что сразу понятно… что вы с ним – одной крови.
И этим родством со своим бультерьером я однозначно горжусь.
На первую прогулку Харон вышел в возрасте около двух с половиной месяцев, сразу, с моей подачи и одобрения, приступил к заведению знакомств и дружбы с собаками и... незамедлительно начал седлать некоторых кобелей… И, если в знакомствах и дружбе я его неизменно поддерживала, то попытки делать садки на соплеменников пресекались на корню. С собаками Харя себя вёл напористо и даже порой нагловато, но грамотно: при первом знакомстве брыкался на спину, в общении периодически доводил старших товарищей до белого каления и, прочувствовав уровень напряжения, тут же снова заваливался пузом кверху. Одним словом, был чуток, сообразителен и хитёр.
Когда Харе исполнилось три месяца, мы с ним отправились на дрессировочную площадку. Учился он быстро и с удовольствием. Как-то раз его даже поставили в пример целому доберману! Но и уставал он, в силу нежного возраста, довольно быстро: ритм занятия не совсем ему подходил. А потому, как только мы набрались опыта и получили достаточное количество знаний, мы продолжили занятия самостоятельно, в собственном режиме, пользуясь соответствующей литературой и имеющимися в Интернете видеоматериалами. Мы не ставили себе каких-то серьёзных целей, главной задачей было вырастить из Харона достойного члена общества, с которым будет приятно жить и комфортно гулять – и он оказался очень талантливым и благодарным учеником.
Отрочество
В возрасте полугода Харон обрёл замечательную старшую подругу в лице собаки по имени Марлен – тоже бультерьера и тоже белого, только гораздо менее удачливого, чем он. К тому моменту, как шестилетняя Марлуша попала в наш дом, она сменила две семьи и несколько передержек, и из приданого имела только металлический ошейник, кожаный полутораметровый поводок и намордник, а также целый букет всевозможных заболеваний.Эта флегматичная пышная булочка с глазами Анны Ахматовой, больше всего на свете любившая есть и спать, в компании Харона периодически приободрялась, принимала его приглашения к бурным играм, учила его кусаться и позволяла ему за собой ухаживать. По вечерам он подолгу зализывал ей многочисленные болячки и однажды и сам от этого заболел… но, к счастью, вскоре поправился. И идеи залечивать раны старшей подруги так и не оставил – он заботился о ней до последних дней её жизни. К сожалению, Марлуша оставила нас, не дожив до девяти лет.
Харон становился прекрасным другом любому, кто просил его дружбы, в особенности – любому, кто попадал в наш дом. Он рос в постоянном окружении подобранных котят и щенков, а также взрослых собак, оставшихся без семьи: они регулярно попадали на передержку в наш дом, сменяя один другого. Жили у нас и дворяне, и представители родственных Харе так называемых «бойцовых» пород – питбули и амстаффы, и даже к тем из последних, кто склонен был проявлять агрессию к себе подобным, Харон находил подход. А на улице, зная, похоже, время наших прогулок, к нему иногда прибегали играть дворовые псы – и он всегда отвечал им взаимностью и даже делился своими игрушками, как будто бы так и надо. Я только смотрела, чтобы они были хотя бы внешне здоровы – запрещать Харону общаться с этой трогательной в желании пообщаться шпаной у меня как-то не поворачивался язык… Тем более, что у кого, как не у них, он мог научиться тонкостям собачьего языка. И он учился!..
Взрослая жизнь
К возрасту двух лет Харон обзавёлся не одним десятком друзей различных размеров, полов, возрастов, пород и беспородностей (от той-терьера и до кавказской овчарки) и являл собой живой пример управляемого городского бультерьера, истинного компаньона, идеально гуляющего без поводка и влёт отзывающегося по команде даже из назревающей заварушки. О нас ходили легенды!..Особенно я гордилась им потому, что жила с ним бок о бок 24 часа в сутки и, как никто другой, знала его настоящий, полный характер: сильный, жёсткий и даже суровый, и волевой. Такие собаки, как он, подчиняются только тем, кого уважают, а добиться – точней даже заслужить – их уважения – задача не из простых. С ними бесполезно общаться с позиции физической силы. Им понятна и очень нужна в человеке сила психическая, уверенность, твёрдость и непременно – любовь. И во многом за счёт уважения и любви ко мне он даже в критические периоды развития и становления, когда все собаки, особенно кобели, начинают пробовать свою силу, вопреки и характеру, и породе, не позволил себе разодраться, даже когда его провоцировали – потому что этого не одобряла я.
И я так надеялась, что так оно будет и дальше... Но планам моим не суждено было сбыться. Одним погожим летним днём, когда Хароша гулял со своей любимой подругой, ризеншнауцером Тинтой, и играл с ней в добытый им сдувшийся футбольный мячик (надо сказать, он вообще считал, что встречаться с подругой с пустыми зубами не комильфо, и, если мы с ним выходили без игрушки, незамедлительно находил что-нибудь, с чем можно поиграть), к ним прибежал, мягко скажем, немаленький, взрослый и – что интересней всего – не незнакомый кобель. Раньше они встречались на прогулке – дружбы не водили, но и проблем между ними не возникало. Встретились – и разошлись. То же, как он подлетел к Харону на этот раз, не понравилось ни мне, ни хозяйке Тинты. Хозяйки же этого кобеля не было видно даже на горизонте – и это значительно осложняло складывавшуюся ситуацию. Пришелец сделал в сторону Харона недвусмысленный выпад, Харя вытаращился на него, не выпуская из зубов мяча, я сказала: «Нельзя! Иди сюда!» и начала отходить назад. Харон покорно развернулся и почесал ко мне. Вот тут-то его и настиг пришелец. И не просто настиг, а сбил с ног, повалил на спину и прихватил где-то в области шеи (Хароша тогда носил очень широкий ошейник с массивной пряжкой – так что врагу, я думаю, было не очень вкусно). Хозяйка по-прежнему не появлялась. Я никогда не забуду тот взгляд своего мальчишки: он покосился на меня, разве что не вздохнул, и с видом из серии «Я тебя очень люблю, но честь мне сейчас дороже», чуть извернувшись, схватил обидчика прямо за морду лица.
К тому моменту, как откуда-то из-за кустов к нам выбежала хозяйка, я успела схватить обоих за ошейники, в меру сил зафиксировать их и разве что только не прочитать «Отче наш». Фраза хозяйки: «Пустите, я его убью», прозвучавшая на бегу, вселила в меня надежду на то, что она понимает, кто здесь зачинщик, но я ошиблась. Подбежав, она начала трясти у Хареньки над головой рулеткой и причитать «убью, гада, сволочь» и что-то ещё такое. Я попросила её попробовать успокоиться и для начала помочь мне разнять кобелей, зафиксировав своего. Харон, надо отдать ему должное, по команде «дай» тогда ещё даже в такой ситуации разжимал челюсть, но захват оказался весьма неудачным – брылина врага насадилась на Харин клык – а потому отцепить его сразу было не так-то просто – тем более, что при попытке это осуществить противник истерично компостировал мне пальцы. Вокруг нас собрался целый амфитеатр, собак я, частично ценой своего здоровья, всё-таки разлепила и даже предложила хозяйке помощь в лечении собаки, если таковая понадобится, но она, обливаясь слезами, просто ушла.
Когда мы возвращались домой, у меня с обеих рук капала кровь, и от нас отводили взгляд даже мужчины. Тот день я не забуду никогда. Хозяйка нахала, конечно, тоже. Но самое печальное заключается в том, что она, судя по всему, до сих пор считает, что мы незаслуженно обидели её мальчика, значительно превосходившего Харю в размерах и вообще-то и завязавшего эту драку, притом отнюдь не самым красивым образом. Эта странная женщина так и не поняла, что же она – по недосмотру, читай: халатности – натворила. Ведь ясное дело, что здесь не имеет смысла винить её кобеля. А моего – тем паче. Да и я – и тому есть свидетели – сделала всё, что могла.
Думаю, все уже поняли, как этот случай отразился на Хароне. Он осознал в полной мере, что он – бультерьер. Он остался собою доволен и очень горд. И в нём, на фоне разбуженной породной склонности к дракам, зародилась готовность при первой возможности повторить свой неоднозначный подвиг.
Крах моей мечты о не дерущемся бультерьере стоил мне многих нервов. Работа с последствиями – многих сил.
Не стану сейчас описывать всё, что я предпринимала для решения подаренной нам беспечной женщиной проблемы и взятия набиравшей обороты Хариной агрессии к собакам под максимально возможный контроль. Программа коррекции была достаточно сложной, длительной и насыщенной. Ситуация осложнялась тем, что беспечные хозяева – довольно-таки частое явление в нашей суровой действительности, и, если раньше я могла использовать их для отработки определённых ситуаций (т.е. послушания при значительных отвлечениях) и с высоко поднятой головой и абсолютно спокойным бультерьером уходить от пышущих злобой собак, то теперь Харя был, если такая параллель уместна, снят с предохранителя – и это было очень тяжело.
Скажу только, что в итоге всё получилось. Не сразу, не быстро, непросто, но хорошо.
Харон сегодня
На сегодняшний день Хароша способен, не отклеиваясь от моей ноги, пройти мимо даже рвущегося с поводка соплеменника. Единственное, чего он терпеть не может – это стремительного приближения собаки к нему. Его он всегда расценивает не иначе как лобовую атаку. И вообще он, конечно, теперь недолюбливает бесповодочных собак – возможно, отчасти и потому, что ему теперь радость свободного полёта практически недоступна. Но, в общем и целом, гулять с ним очень приятно, и я, как и прежде, могу его полностью контролировать, пусть свобода его и ограничивается теперь десятью метрами рулетки. Если собака летит к нему явно по глупости и без злобы, Харон по команде займёт фиксированное положение и позволит мне самостоятельно отогнать дурачка.Можно ли сделать больше? В теории нельзя однозначно и полностью исключать такую возможность (хотя, с точки зрения практики, я – и не только я, а целый ряд других специалистов – считаю, что очень вряд ли). Но убить в такой собаке, как Харон, разбуженную жажду боя – всё равно, что убить в нём его самого. Я – пусть и по неприятной случайности – поняла, что Харон – редкий в наши дни представитель своей породы, в груди которого бьётся сердце истинного бойца, и не без определённых трудностей, но приняла этот факт. Харон такой, какой он есть. Я уважаю его как личность. И свою задачу – сделать так, чтобы он, при своих особенностях, никому (если речь не идёт о явных неадекватах) не причинял неудобств – я выполнила, выполняю и не прекращу выполнять.
Кроме того, хочется отметить, что друзья детства так навсегда и остались его друзьями. Он, как ребёнок, радуется при встрече, в свои 5,5 лет всегда готов с ними поиграть и ни при каких обстоятельствах с ними не конфликтует. Подругам он позволяет забрать у себя игрушку, обрычать себя, попинать и всячески позастраивать – для них ему как-то совсем не жалко. В ответ он лишь веселится и заражает этим весельем всех. Друзья ведь – это святое!..
И всех собак, которые сейчас попадают в наш дом в рамках моей работы, он принимает с достаточной долей гостеприимства. Если клиент ему категорически несимпатичен (а к нам порой, по понятным причинам, попадают очень неприятные собаки), он устанавливает с ним положительный нейтралитет и избегает более-менее близких контактов – как говорится, от греха подальше. Если симпатичен – может и пообщаться, и даже частично взять над ним шефство. За маленькими и просто мягкими по характеру собаками он на прогулках поглядывает и всегда готов обеспечить им безопасность, а дома – даже позволить им некоторые вольности. Рядом с ним даже самые робкие собаки чувствуют себя в безопасности, обретают уверенность и постепенно избавляются от свойственной им тревожности. Более сильные же неизменно его уважают и безоговорочно, будь они даже в пять раз его больше, признают в нём вожака.
Одним словом, вы без каких-либо опасений можете оставить свою собаку у нас на передержке: Харя и сам никогда её не обидит, и никому другому в обиду её не даст.
Post Scriptum
Простите меня, дорогие читатели и друзья, за излишнюю многословность. Мне трудно сдерживаться, когда я пишу о Хароне: это одно из самых близких, родных и дорогих мне существ, мой друг, моя гордость, моя любовь. Он был рядом со мной в очень тяжёлые периоды моей жизни. Мы многое вместе пережили и через многое прошли. Мне знакомо это волшебное чувство, когда коренастый, мускулистый, крепко сбитый, мужественный, суровый, украшенный шрамами бультерьер с ногами (то есть, конечно же, задними лапами) забирается к тебе на ручки и целует, целует, целует тебя, проявляя нежность такой же мощности, глубины и размаха, как сила его небольшого тела и огромного характера. Когда он запихивает свой горбатый нос к тебе подмышку – и явно не собирается вылезать. Когда он обнимает тебя, как человек, лёжа с тобой на соседней подушке и под одним одеялом. Когда он утыкается носом в шею или плечо и сладко сопит. Когда он едва ли не властно кладёт тяжёлую голову на эту самую твою шею. Когда он слизывает все слёзы с твоего лица – так настойчиво и упорно, что они устают литься. Когда он складывается у тебя в ногах – даже скорей на ногах – если нет возможности просочиться к тебе на колени. И всё равно поднимается периодически, ставит лапы, пропихивается под руку, целуется, нацеловывается и залезает обратно под стол, на ноги. И ты понимаешь: он тот, кто всегда с тобой и всегда за тебя, что бы в жизни ни приключилось, этот удивительный и бесконечно любимый комок противоречий...
Благодаря Харону я научилась доброй половине того, что сейчас умею в своей профессии, благодаря ему я в неё пришла и обрела в ней ещё один кусок счастья, и в его честь я работаю сейчас и буду работать дальше.
Такая собака даётся один раз в жизни. И говорить или писать о нём я могу часами.
Но, думаю, главное, что хотелось, мне уже удалось вам сказать.
Спасибо всем тем, кто дочитал до конца.
Спасибо всем тем, кто понял.
Post Post Scriptum
Харюшка ушёл на радугу на тринадцатом году жизни.
Он был сильным и стойким, но гемангиоцеллюлярный рак печени одолел его буквально за две недели.
Он держался до самых последних минут, старался меня поддерживать и ни разу ни в чём меня не подвёл.
Надеюсь, что я его тоже.
Ксения Гриневская